Вот эта странная манера останавливаться на пустом. Я знаю ее в людях, но никогда не понимал. Ну, не понравилась ты ему, так ищи другого. Зачем застревать. Тем более, на годы. Жизнь же не так длинна.

Вообще, это несправедливость, конечно. Мужчины, как Арлекин, обвешаны на все согласными женщинами, которые им не нужны. А другие мужчины не могут найти себе пару. Где логика? Это что, естественный отбор такой? Чушь.

Хотя, конечно, не чушь. Все дело в том, что люди, не приспособленные для отношений, не могут найти себе партнера точно так же, как бездарный артист не может найти себе зрителей. Что толку, что на Арлекина вешаются? Любви-то у него нет, пары-то нет. Так же как и у женщин, которые по нему сохнут. Так же как и у мужчин, которые сохнут по этим женщинам. Все это крайне нелепо выглядит - словно толпа глухих орет друг на друга.

Дилемма сисек

Арлекин бесперспективен, усвойте это себе. Против жадных куриц, которые охотятся за его богатством, у него иммунитет - он слишком хорошо умеет считать. А реальных чувств - типа, просто к себе как мужчине и человеку - он боится.

Была одна история… впрочем, по другому поводу. Вы знаете, как это, вообще, тяжело? Красивая женщина никогда не знает, тянется ли к ней конкретный мужчина из-за ее души или из-за ее сисек (извините мне мой пока еще не совершенный французский). А поскольку решить дилемму "душа без сисек или сиськи без души" еще никому в мире не удавалось, то красивая женщина в глубине своего идеального корпуса почти всегда несчастна. Если у нее есть хоть немного мозгов, разумеется. И то же самое касается богатых мужчин - вот откуда ему, скажите, знать, за что его любят? За деньги или за него самого?

Я могу бесконечно рассуждать на эту тему, поскольку не являюсь ни красивой женщиной, ни богатым мужчиной, то есть ни сисек, ни денег у меня нет. Есть только зависть, которая побуждает меня к размышлениям. Да, так вот была одна история.

Надо ли вам объяснять, что человек, не получивший в детстве достаточно родительской любви, никогда не будет уверен в себе? Причем у части таких людей эта неуверенность будет проявляться в форме некой блестящей сверх-уверенности? Которая принесет немало зла, поскольку в нагрузку к неуверенности дается неспособность понять чужие переживания? Лично мне это кажется ясным.

У Арлекина это все было, конечно. И неуверенность, и блестящая видимость уверенности, и душевная тупость. И сомнения в том, что женщины могут полюбить в нем что-нибудь, кроме денег. Да, ну вот история.

Женский вопрос

Как-то раз он сидел во французском ресторане в очень хорошем настроении и ел десерт. Яблочный пирог, кажется. И пил кофе. А рядом за столиком сидели две студентки и рассуждали о преподавании - особенно одна разошлась. Дескать, преподавание ни к черту, потому что все профессора давно уехали за границу, а кто остался, те работают где угодно, только не на кафедрах, да и вообще образованные люди сейчас никому не нужны, потому что задают слишком много вопросов, на которые властям ответить нечего, потому что только дураку не ясно, что страна находится в ж... Она сидела почти прямо напротив Арлекина и была очень как хороша - длинные и гладкие каштановые волосы, бархатный сексуальный голос, словно множество бабочек вылетают одновременно из картонной коробки, шурша своими крыльями, и маникюр, который ясно говорил, что о жизни она ровно ничего не знает, да, собственно, и зачем ей.

Арлекину вопросы образования были, в общем, до лампочки, он только знал, что на работу лучше брать людей с дипломом, поскольку это показывает в человеке если не ум, то хотя бы послушание и усидчивость, но студентка ему весьма приглянулась, поэтому он решил встрять в разговор. Столики в ресторане стояли действительно на французский манер - так тесно, что любая дискуссия легко могла стать общей.

- Не все ли равно, - заметил он, как бы ни к кому не обращаясь, но так, чтобы быть услышанным, - какие в этой стране профессора, если женщина учится все равно только затем, чтобы найти мужа, создать семью, родить детей и больше ничего не делать?

Студентка посмотрела на него, словно впервые видела (хотя, конечно, давно его оценила и, может, говорила-то именно для него), сузила глаза, приподняла брови, открыла свой очаровательный рот... но в этот момент рядом как будто бы бомба взорвалось и разлетелась осколками - это всем телом повернулась к Арлекину ее подруга:

- А это разве не потому что вы, мужчины, с помощью вашей тотальной пропаганды, начиная с промывания мозгов родителям сопливыми фильмами, а потом обучения детей со школы якобы семейным традициям, да плюс церковь с ее платками на головах для людей второго сорта… Вы же, мужчины, это и вколотили нам в головы, а сейчас вам не нравится. И, главное, почему не нравится? Потому что вас не устраивает, что женщины не хотят с вами трахаться просто так, за красивые глаза, а только за свадьбу!

Для Арлекина эта неожиданная атака была полным, что называется, разрывом шаблона, который повлек за собой его полную же капитуляцию. Девушка была совсем не так хороша, как другая - она была вся темная, угловатая, резкая, нервная, с проволочными волосами и с сигаретой в пальцах, на которых не то что маникюра не было, но, похоже, они и не мылись недели две. И одета она была в какой-то старый свитер или вязаное платье, не поймешь. Но когда она говорила, то смотрела прямо в глаза, и в ее взгляде, в ее интонации была полная уверенность и определенность. В этой девице не было никакой стерильности и глянца, она была чертовски реальна.

- Охо-хо, - сказал Арлекин, предвкушая ураганный секс. - Я так понимаю, что с вами на свадьбу можно не рассчитывать?

В ее огромных глазах что-то сверкнуло... ну, а дальше вы и сами все знаете. Это была ночь неистовой страсти, буйства, бешенства, безумия, отчаяния и яростного забвения всех границ и приличий. Но речь не об этом.

Нокаут

А речь о том, что эта немытая третьекурсница в растянутом свитере бросила нашего героя ровно как на следующий день к вечеру - не поглядев ни на его экстерьер, ни на общительность, ни на впечатляющие данные самца, ни на видовую квартиру, ни на белый мерседес. Как, за что, почему бросила, вы спросите? Да ведь и он тоже спрашивал. Клянусь, он умолял меня открыть ему волшебный секрет влюбленности (люди думают, что такой существует), но я недоумевал не меньше него. Не могла она бортануть такого мужика - ну не могла и все! Должна быть какая-то страшная, немыслимая причина! Может, она больна? Может, замужем? Может, она дочь нефтяного барона? Все эти версии были Арлекином тщательно проверены и затем отброшены за несостоятельностью. О, черт, что же? Он сходил с ума.

Это продолжалось долго, намного дольше, чем у вас будет терпения об этом читать. Поэтому я просто оставлю вам этот факт для самостоятельного обдумывания. Скажу только, что в итоге боль в нем поутихла, и он пришел к горькому выводу, что женщины делятся на подлых (готовых на все ради денег) и ненормальных (которые сами не знают, чего хотят, или трахают вам мозг из чистого удовольствия). И те, и другие - зло, но вторые хуже. Непредсказуемей.

Изабелла совершенно не заботилась о себе. У нее было какое-то представление о вечности - скорее, поэтическое - но она физически не представляла себе, что такое "завтра". Поэтому она была, что называется, без тормозов. Как бы ей казалось, что или завтра ее не будет, или она будет совсем другой (см. "Изабелла и неприличные фотки").

Читать далее Изабелла и Маша →

И взрослые люди, закаленные жизнью, побитые любовными победами и поражениями, остро реагируют на предательство возлюбленной, долго ходят потерянные, в тщетных усилиях собрать свой разбитый в куски внутренний мир, что же говорить о юноше, вся жизнь которого состояла из Мальвины и фортепиано?

Исчезло из его жизни первое - ему опротивело второе. Мечты о консерватории и блестящем будущем пианиста, гастролирующего по миру с красавицей-женой, превратились в пыль. Сама жизнь утратила ценность. Мама, исчерпав уверения типа "у тебя еще сто таких будет" и "никто не полюбит тебя больше мамочки", отвела сына к психиатру. Тот прописал дневной стационар и транквилизаторы. Пьеро был в таком оглушенном состоянии, что и стационар аккуратно посещал, и таблетки ел. Это позволило ему пережить месяцы ярости и обиды относительно спокойно, то есть без попыток навредить себе и другим.

Но внутри у него, конечно, была ужасная пустота и какое-то недоумение, которое заполняло эту пустоту как вакуум. Пьеро одновременно и ощущал ее физически, в груди, и видел "внутренним взором" - как огромный черный космос, по которому летали острые обломки чего-то, что прежде казалось счастьем.

Некоторое время он не знал, как теперь относиться к женщинам. Прежде он испытывал к ним чувство благодарности, поскольку те, как он считал, выделили ему самую лучшую представительницу своего пола (это, конечно, из Жванецкого залетело в мой текст). А теперь… Теперь в нем мало-помалу начинали прорисовываться довольно неприятные черты мужского шовинизма - презрения, основанного, как я думаю, на страхе вагины. Это очень понятный и объяснимый страх: мужчины, зная, что не могут устоять перед женской промежностью и тем, что в ней находится, бессознательно признают за ней ужасную силу. И пытаются, с одной стороны, заклясть эту силу пошлой галантностью, а с другой - откреститься от нее матом. Но страх не скроешь.

Пьеро вскоре начал считать, что если лучшая из женщин могла так растоптать его чувства и разбить ему сердце, то остальные, не будучи ни столь невинны, ни столь красивы, зазнамо должны быть признаны жалкими ничтожествами, людьми второго сорта, необходимыми для бытовых работ и секса. Вот про секс-то я и хотел сегодня рассказать.

***

Легко презирать женщин, когда ты девственник - как и вообще легко судить и рядить обо всем, не имея опыта. Но однажды наступает час, когда мнение, высказанное словами, нужно доказать поступком. А в случае с женщиной это означает, что надо ее хорошенько трахнуть - потому что только таким способом мужчина утверждает свое превосходство в своих и ее глазах. А если не получится, то получится, что презирать надо себя.

И вот Пьеро… он не знал, как к этому вопросу подойти, потому что в голове у него были именно такие мысли - о превосходстве и так далее. И он боялся, что ни черта у него не выйдет. И злился на себя, а от этого еще больше боялся. И не нашел ничего умнее, как пойти к проститутке.

И, знаете что… проститутки бывают разные, но бедному Пьеро - возможно, по неопытности - очень не повезло. Ему попалась девушка, которой совершенно нечего было делать в ее профессии. Она не была ни услужливой, ни расторопной, ни сообразительной, ни веселой, ни коммуникабельной - она была боязливой, глупой и подозрительной. Совершенно не замечая его состояния и не понимая важности момента, она первым делом попросила его вымыть с мылом член, а когда он это сделал, весьма придирчиво его осмотрела, осталась недовольна и отправила мыть еще раз, а потом осмотрела опять - и повела его к раковине сама.

Пьеро почувствовал себя униженным этой процедурой до невозможности, ему бы одеться и уйти, но было как-то неловко. Хотя эта неловкость была пустячной по сравнению с настоящим позором, ибо его трижды вымытый член так и не встал. Причем слова ободрения ему пришлось бормотать себе самому - проститутка лежала как колода, безучастная и бессловесная, всем своим видом показывая, что это не ее сложности.

Мало того, она была и не в его вкусе, как говорится: хоть и юная, но уже без талии - видимо, любительница пирожных. И росту она была маленького, и грудь у нее была маленькая - короче говоря, с Мальвиной ее даже в полной темноте было не перепутать. И Пьеро же отдал деньги ей, как договаривались! Типа, время потрачено. И ретировался, фактически, с травмой. Ах, люди, люди…

Вот так вошел наш незадачливый герой в свою сексуальную жизнь. И то - сплошь да рядом кажется, что получишь одно, ан нет, на поверку выходит все другое. Впрочем, оно и обратно, другой раз, так же быстро меняется.