Архив метки: Недотрога

Черный ангел и белый ангел

"НЕДОТРОГА"
Ранее: "Sale"
Лично мне Арлекин совсем не близок, но как уважающий себя автор я обязан его любить (во всяком случае, так считается) и отыскать, в этой связи, в нем что-то человеческое - оправдать его существование в моих глазах.

Недотрога

Автор же над своими героями бог - если что, может их не только вывести в первый ряд перед читателем, но и в расход пустить. Без всякой жалости - щелк, щелк! Можно машиной задавить, можно из пистолета, а можно заразить чем-нибудь… Правда, тогда все время придется сочинять новых, а это дезориентирует читателя, да и хлопотно. Поэтому лучший вариант - как-нибудь все же к ним так присмотреться (к Арлекину, в частности), чтобы они начали вызывать сопереживание. Оно, кстати, и для книжки полезнее - чего всех в одну краску-то мазать? Плохой, хороший, плохой, хороший… бее, брр!.

В таких случаях мне помогает психология. Я, в частности, думаю, что раз я не люблю какого-то моего персонажа, а тем не менее его, как ни крути, выбрал и даже назначил одним из главных героев, то он наверняка содержит что-то "вытесненное" из меня. То есть, моя нелюбовь к Арлекину является ни чем иным как признанием моей глубокой связи с ним, а может быть - если нелюбовь достаточно сильная - она означает, что я этот самый Арлекин и есть. А раз это я, значит мне ничего другого не остается как только признать в себе эту часть. Потому что я не намерен от себя отказываться даже частично.

Хорошенькое дело, ничего себе! А куда деться? Это ад, в котором живут психологи.

Этот черт, Арлекин, похож на меня так же, как клоун Красти похож на Гомера. Не совсем альтер эго, но, пожалуй, да, сходство есть. Не важно. Вы, может, и не знаете, кто такой клоун Красти, и вам до лампочки моя связь с Арлекином. Но вдруг когда-нибудь только это и будет важно?

***

Мальвина активно ела свою панакоту, держа ложечку красивыми пальцами с одного конца, а с другого облизывая ее большими алыми губками. Когда панакота уже кончилась, Мальвина все еще соскребала со дна вазочки ее остатки и машинально подносила ложку ко рту, хотя в ложке почти ничего и не было. Тогда она начинала облизывать кончик ложки, а другой рукой брала чашку (тоже пустую) и сначала заглядывала в нее краем глаза, а потом теребила, переставляя в блюдце так и сяк. Телефон постоянно отвлекал ее внимание, начиная жужжать - она хватала его и тотчас погружалась в какой-то виртуальный диалог, набирая, стирая и снова набирая сообщения. Короче, Мальвина нервничала и ничего не замечала вокруг, включая Арлекина. Ну еще бы!

Дело в том, что Пьеро только для Коломбины был бесперспективный сисадмин. Мальвина знала его семь лет назад подающим большие надежды пианистом и композитором. Таким она его оставила. Это даже было одним из ее оправданий - оправданий мысленных, потому что больше они никогда не виделись - что, дескать, так сильно и глубоко как музыку, он ее, Мальвину, никогда не полюбит. Хотя, конечно, это было всего лишь глупое оправдание слабой женщины, тогда еще девчонки, послушавшейся родителей, желавших ей только добра, а себе - более комфортной жизни. Ну и сама она тоже, конечно, мечтала красиво одеться и мир посмотреть.

***

Я выше написал, что Арлекин пришел в кафе не один, а с деловым партнером. Этот партнер мне больше не нужен, а придумывать, куда он делся, у меня ни времени, ни желания нет, поэтому давайте просто договоримся, что он исчез, окей? Теперь Арлекин сидит один, допивает кофе и прицеливается на Мальвину, пока Коломбина прицеливается на него.

В общем, ситуация слегка щекотливая: клеить женщину в присутствии другой женщины, которая тебе тоже нравится. В принципе-то все равно, ведь ты ей, то есть другой, ничем не обязан, ты с ней даже не знаком, но все же как-то… Арлекин, впрочем, был не из тех, кого такая задача могла поставить в тупик.

Что же сделал этот прожженный ловелас? Он, изготовившись к броску, прежде повернул свою голову и с полуоборота посмотрел Коломбине прямо в глаза. Она же - красивая, черная, почти готическая - смотрела прямо на него. Как чертов сфинкс или статуя будды - без всякого определенного выражения, но во взгляде зияла вечность. Арлекин осклабился, показав белые зубы. Она, не подавая вида, что проиграла, спокойно ждала его действий. Они как бы поняли друг друга. И вот он…

Нет, официант, который был четвертым участником этой драматической сцены, так же, как и Мальвина, ничего не заметил. Ах, люди невнимательны!

***

Вышло другое: не успел Арлекин оторвать зад от своего диванчика, как вдруг Мальвина вскочила и бурно замахала кому-то рукой.

Если у Коломбины получилось секунду назад скрыть досаду и сохранить достоинство, то сейчас ей не удалось сдержать ликования. Улыбка сфинкса превратилась в усмешку, она даже опустила глаза и начала переставлять предметы на столе. А потом уже посмотрела в том же направлении, что и Мальвина. Черт, она рано радовалась!

Меня веселит эта сцена. Черный ангел, белый ангел и сатана, выбирающий между ними. Конечно, он выбирает белого - невинность, ведь черный и так принадлежит ему. Но в момент, когда он готов нанести удар, с неба приходит спасение в виде распутной няньки и двух херувимчиков-близнецов. Надо было бы еще одеть их в матроски, но это уж слишком. Короче говоря, Коломбина, Арлекин и официант (которому не было до этого дела, как и никому до него) одновременно и вдруг выяснили, что Мальвина - чья-то жена и счастливая мама.

***

Я не очень-то разбираюсь в детях, у меня с этим вопросом в голове какая-то путаница. Сказать, что я люблю детей… а вы любите мою машину? Нет? Почему же я должен любить чужих детей? Чисто из умиления, как любят, например, котов? А что в них такого, в котах? Мне, например, нравятся еноты. Но они так плодятся, что их отстреливают по всему миру по два миллиона в год. А котов? Я не знаю. Я думаю, что люди договорились между собой о вещах, которыми они будут умиляться, вот и все. Причем независимо от результатов этого умиления. Я думаю, что обществу стоило бы позаботиться о его енотах, котах и детях. Потому что им ох как не сладко приходится. А общество, мать его растак, все умиляется, все развешивает фотографии - одну тупей другой - в соцсетях. А дети эти вырастают в подростков, которые избивают друг друга до полусмерти и снимают это на телефоны, купленные им задыхающимися от любви родителями. Я думаю, в общем, что любить детей и животных должна с необходимостью включать пункт "плодить их как можно меньше". Иначе это напоминает любовь к говядине. Нет, вы не согласны? Ну, воля ваша.

Впрочем, детишкам Мальвины повезло - она впрямь была хорошая мама. По тому как просто и душевно все трое встретились, это сразу стало понятно. Конечно, это были элитные дети, которые даже в свои шесть лет вели себя несколько с вызовом, и это были мальчики, которые не забывали о мужском достоинстве, особенно один вел себя независимо, но из-за того, что они были близнецы, со стороны невозможно было точно понять, который именно.

***

Коломбина была, что называется, в смешанных чувствах. Ее мечты - деньги и дети - сидели прямо перед ней, но они принадлежали другим людям. Она почувствовала так знакомый ей укол в области солнечного сплетения - там пробуждалось чувство, что с ней несправедливо обошлись. У этого чувства вообще плохой сон, оно пробуждается по малейшему поводу. Коломбина не понимала, почему все это досталось не ей.

Ведь и многие из нас не понимают, правда? Кажется, что наши усилия по жизнеобеспечению чрезмерны, избыточны по сравнению с теми результатами, которые они приносят. Наши рубли, если положить их рядом с нашим трудом, кажутся жалкими грошами. При социализме еще можно это было как-то принять: покупать было нечего, а жили все примерно одинаково. Но сейчас, когда известно, что кто-то, не трудясь, а то и просто воруя, получает в десятки раз больше, чем честный труженик… странно звучит в нашей дикой реальности это "честный труженик". Кто это? Офисный планктон, что ли?

Люди по разному решают для себя вопрос о несправедливости. Одни пытаются переустроить мир, другие соглашаются с тем, что мир несовершенен, но требуют, чтобы лично им дали побольше - то есть переходят в мыслях своих на сторону зла. Коломбина была именно такой. Она готова была совершить свое злодейство за достойное вознаграждение от темной силы. Конечно, продажа души это не какая-то подпись, это деяние. Поступок, переводящий за черту.

***

В воздухе кафе оседало недовольство. Арлекин был разочарован. Коломбина была зла. Официант был раздражен. Мальвина, не подавая вида, ненавидела няню. Няня… Но вот Мальвина расплатилась, и они ушли, ушли совсем и скрылись за крутящейся дверью.

Арлекину и в голову, конечно, не могло прийти, что на улице Мальвина, обменявшись еще парой слов с мужем, который сидел в машине, намереваясь отправиться в командировку (а дети с няней его провожали в аэропорт), отправилась прямиком в другое кафе на свидание с Пьеро. Поэтому он развернул свои боевые фаланги и пошел на штурм Коломбины, то есть попросту подсел к ней.

Но Коломбина, одержав эту унизительную победу, не намерена была пользоваться ее плодами. Она посмотрела на Арлекина взглядом Медузы Горгоны и демонстративно потребовала у официанта счет.

В ожидании счета оба героя молчали.

Отчасти это напоминало поединок двух великих мастеров. Им не нужно было обмениваться фальшивыми фразами, заигрывать друг с другом и кобенится. Им вообще слова были не нужны. Она его оценила. Он ее оценил. Выбор мог быть сделан, но он допустил ошибку с Мальвиной и не мог быть допущен. Они смотрели друг на друга и непонятно было, что скрывается за ее маской, а его чувства, наоборот, были как на ладони.

Иногда только опыт подсказывает мужчине в такой ситуации, что ничего не потеряно. Что отказ это согласие, но с отсрочкой. И что пытаться пересмотреть это условие означает просто терять время и шансы. Они сидели друг перед другом, положив руки на стол, держась совершенно прямо. Официант, взбешенный наглостью этого лощеного урода, пробравшегося к нему как волк в овчарню, все же не мог не отметить про себя, что между ними для полного комизма не хватает только шахматной доски.

А дальше произошло следующее. Арлекин одним движением вынул из кармана визитную карточку, взял ее двумя руками - указательными и большими пальцами, и показал ее Коломбине. Издали выглядело так, словно он собирался ее сфотографировать на телефон.

- Я оставлю Вам свой номер, - сказал Арлекин спокойно и членораздельно, словно говорил с иностранкой или с человеком, который не слышит, а читает по губам, - а Вы оставьте мне свой. И я уйду.

Коломбина посмотрела на свой черный портмоне, который лежал рядом с ее черным блокнотом. Несколько секунд (но не более семи) она думала. Потом открыла портмоне, достала оттуда свою визитку и положила перед ним на стол. Арлекин положил перед ней свою. Потом взял ее карточку, прочел имя и положил в карман. Затем, не прощаясь, встал и ушел. Коломбина осталась сидеть неподвижно.

 

Далее: ...

 

Sale

"НЕДОТРОГА"
"Когда у вас нет морали, ваша жизнь по-настоящему легка", - так думают люди, которые думают, что у них, во-первых, есть эта самая мораль и, во-вторых, что она мешает им жить по полной.

Недотрога

Именно она, мораль! А не страх делать собственные шаги и не зависть к тем, кто их не боится делать.

Так думал молодой повеса… точнее, он мог так думать, если бы имел склонность к рефлексии, но если бы он ее имел, то у него не было бы завистников, потому что никто не считал бы его жизнь легкой. Поэтому он не думал, а просто выходил в своем дорогом костюме из прозрачного лифта, весь такой блондинистый, живой и блестящий, и спускался по широким мраморным ступеням в холл, чтобы выпить чашку черного кофе с человеком, который шел рядом с ним и был не другом, а, скорей, постоянным клиентом и выглядел чуть более тускло и чуть более молодо, чем он сам.

А холл гулко шумел, как огромный бассейн, и сверху в него струились лучи какого-то особенно желтого предвечернего света, а радужные пузыри человеческих эмоций поднимались вверх. Движение людей в горизонтальном и вертикальном направлении было полно какого-то значения. Пара мужчин, не говоря об этом, конечно, друг другу, спускалась в холл, испытывая замирающее счастье жизни, связанное с приливом возможностей, которые открыла перед ними очередная встреча. Деловые люди так часто, не подозревая того, похожи на счастливых любовников.

***

Наш повеса, несомненно, был принц, что переводится с женского языка на мужской как "жизнь удалась". Во всяком случае она удалась настолько, насколько это можно сказать о жизни человека, который родился в российской глубинке и сделал себя практически сам, поднявшись до... ну, одним словом, куда-то там поднявшись. Ведь это повод для гордости, согласитесь? Быть никем, а потом стать… ну нет, не всем, но все же человеком, который делает дела с другими людьми и рубит неплохие деньги, не будучи при этом никому… ну, как никому? Не то, чтобы совсем уж никому, конечно. Потому что так не бывает, у каждого есть обязательства и люди, которым он должен быть благодарным, и у него, конечно, тоже. Но такие люди и такие обязательства (если смотреть под определенным углом зрения) вовсе не груз, а фундамент - прочное основание, на котором можно и нужно строить.

Я не то чтобы хочу впутать вас в чужие дела, я только хочу дать вам небольшую возможность ощутить глубинные, так сказать, источники вечно хорошего настроения и веселого задиристого духа, который нес в себе и расплескивал вокруг этот стройный молодой мужчина в серебристо-сером костюме известной марки, которую нет нужды рекламировать. Под пиджаком у него была белая рубашка, тоже известной марки, без галстука, с расстегнутым воротом, что смотрелось элегантно, почти как у Джеймса Бонда, и вместе с тем показывало, что он, будучи деловым человеком, вполне принадлежит сам себе, то бишь у него нет никакого начальства. Слово "успех" сквозило во всем его облике, торчало из всех карманов, оно было выгравировано на каждом его белом зубе, дорогая кожаная папка на молнии, которую он нес в правой руке, была набита успехом. Можно было не сомневаться, что он только что совершил сделку не меньше чем на миллион, и такие сделки он совершает не раз и не два в месяц. Ах, какой восторг вызывал этот человек у юных амбициозных клерков, когда проходил по их скучным офисам, направляясь к директорским кабинетам, чтобы небрежно толкнуть их дверь носком дорогого ботинка... но вообразите себе, что творилось с женщинами! Красивый, богатый, молодой, свободный мужчина! Эти бедняжки были от него без ума.

“Арлекин!” - кричали они во сне. И просыпались, комкая одеяло.

Арлекин, хотя и стоял по всем статьям бесконечно выше офисных простушек, был щедр на улыбки и комплименты. Жизнь сделала из него обаятельного подонка, а женщины таких любят - может быть, потому, что они любят страдать?

***

Мир, безусловно, был благосклонен к нему - даже прямо сейчас. Две ладьи - черная и белая - сами того не подозревая, поджидали его на огромной шахматной доске холла. И обеими ему уже хотелось играть, и на обеих он уже готов был отплыть. Эта черная тринити смотрит на него в упор, думая, видимо, что предлагает опасную игру, и взгляд у нее такой, словно кошка нацелилась на птичку, мягко перебирает по столу кровавыми коготками - Арлекин, не сводя с нее взгляда, прикрыл левый глаз и опять его открыл - такое замедленное подмигивание, чтобы девушка поняла, кто здесь владеет собой. Но эта пухлая белочка... с каким азартом пожирает она этот мусс из прозрачной вазочки, строча в айфон, она даже не замечает, похоже, кто здесь, а сиськи у нее!..

Наш принц до красивых и дорого одетых женщин был, надо сказать, сам не свой. Завоевывать их везде, где бы они не встретились, вошло у него в обычай. Его победы исчислялись сотнями, он давно уже их и не считал. Впрочем, укладывать представительниц прекрасного пола на лопатки не составляло для него труда: они сами слетались на него как мухи на мед - даже самые супер-манерные (да вот на Коломбину хоть посмотрите - уже сделала стойку). А что? Мы не осуждаем - он был призом, за который стоило побороться, в том числе и натурально, на ковре, то есть каждая готова была дать ему себя побороть. Вы скажете, что это невероятно, что женская честь?.. Я, пожалуй, уйду от определенного ответа. Или, наоборот, прямо скажу: да, дескать, невероятно, сам в это не верю! Может, он как-то выбирать специально умел - типа, таких, сразу на все согласных? Черт его поймет, но поверьте, что на этого породистого кобеля очередь стояла. А он все равно искал новых!

***

Ну что, мы будем обсуждать, почему Арлекин в тридцать шесть лет был таким оголтелым придурком в смысле отношений? Вспомним его тяжелое детство, пьяницу и драчуна отца, вечно унылую и покорную судьбе мать, жизнь впроголодь, проданное за копейки пианино - единственную семейную ценность, которая, впрочем, по музыкальному своему назначению никогда не использовалась? Вспомним насмешки и потасовки во дворе, многократно разбитые головы, школьную любовь, которая переехала в другой город, мечты о красивой жизни из телевизора? Тем более, что он был мальчик сам красивый, бойкий и с фантазией, ему хотелось всего.

Нет, это навряд ли что-нибудь нам объяснит. Возможно, это объяснит лишь некую склонность к пошлости, которая присутствовала в его характере (пошлости не в обывательском пошлом смысле, который пошлостью именует сальность - имеющую в корне, как мне кажется, не сало, а французское “sale”, то есть "грязный", а пошлость в смысле исконном, происходящем от глагола "пошло" с ударением на последний слог и обозначающем неразборчивость). Так, он показал своему спутнику на Коломбину и Мальвину вольным жестом и произнес фразу, от которой сколько-нибудь культурного человека непременно выворотило бы, а именно: "Весело вам тут работать". На что его собеседник ответил без всякой определенности (он недавно женился): "Да, разные экземпляры попадаются", чем показал, что его уровень культуры также болтается где-то возле нуля.

***

Официант же, который стал невольным свидетелем этого маленького диалога, стоя перед их столиком в ожидании заказа, едва до него донеслись эти слова, изогнулся еще более почтительно. Мужчины сильно удивились бы, узнав, что это означало: "Как же я ненавижу вас, чертовых ублюдков, мнящих себя хозяевами жизни, которую, как два тупых осла, они мажут в одну грязную краску, не понимая всей гаммы и палитры ее невероятных различий, доступных только художнику типа меня, но вот как только я закончу театральный институт и стану артистом, мне не будет нужды подавать вам кофе, я придумаю специальное шоу и буду высмеивать таких жалких уродов, как вы - чтобы простой народ потешался над вашими убогими ценностями".

То, что эти двое вышли как раз из самого что ни на есть простого народа, официант, родители которого были интеллигентами (не вполне добитыми в известно какой период) и творческими работниками, конечно, не знал, но по молодости ему простительно.

 

 

Невидимая собака

"НЕДОТРОГА"
Хуже нет, чем наблюдать, как некрасивые люди занимаются сексом без любви в плохую погоду на какой-нибудь помойке. Но это, как говорится, жизнь.

Недотрога

Я написал это два дня назад и уже, разумеется, забыл, к чему. Подумал, что такое начало привлечет читателей к очередному эпизоду, потому что в этом высказывании есть про все, чем люди интересуются - про красоту, богатство, отношения и климатические условия. Но особенно я радовался, что из него потом довольно гладко что-то следовало, а вот что? Вспоминал, вспоминал, не вспомнил. Да черт с ним.

Ладно, тогда начну по-простому: Мальвина, значит, пришла в известное нам кафе и села. Мальвина - это хорошенькая блондинка с большой грудью и вечно радостная, кроме очень редких случаев, вроде того эпизода с мужем, о котором вы уже, наверное, читали раньше. Я даже не знаю, как думать про людей, которых жизнь иногда утаскивает под воду и там молотит, а они потом выныривают и опять себе радуются, хоть бы что. Хочется считать их глупыми, но в чем тут глупость? В том, что они не злопамятны? Что не корчат из себя страдальцев? Черт его знает, что оно вообще такое, этот ум.

Коломбина вот была, типа, умная, и она ужасно злилась сейчас, что эта Мерилин Монро местного розлива вторглась на территорию, где она, Коломбина, ела.

***

Я, сколько живу, не устаю поражаться женщинам. В частности, их бестолковым соревнованиям друг с другом. Ведь женщины, в отличии от мужиков, все сестры - в том плане, что у них гораздо меньше войн за личное пространство. Но батюшки, если речь идет о внимании!.. Тут уж все. Ну подумайте сами, если бы никого вокруг не было (включая официанта), разве Коломбина с Мальвиной не подружились бы? Да сто процентов. Пусть даже они и разные, как небо и земля. Женщины всегда найдут, о чем поговорить. Вот они бы, я уверен, и разговорились. Одежду стали бы обсуждать, еду, погоду, а там и мужиков. И расстались бы, может, подружками, обменявшись номерами мобильных. И вспоминали друг друга с нежностью.

Но ситуация сложилась иначе. Во-первых, Мальвина села к Коломбине задом, потому что ей тоже хотелось быть лицом к холлу - и отчасти загородила ей обзор. Во-вторых, она Коломбину просто не заметила (ну, так, не обратила внимания), поскольку голова у нее была занята другим, да плюс у этой головы было еще не очень хорошее зрение. В-третьих, некоторая публичность ситуации активировала в Коломбине отнюдь не потенциальную подружку, а совсем даже наоборот. Конечно, она и подумать не могла, насколько все запущено - а именно, что эта девчушка, на вид младше ее (а так ведь и было), уже достигла в своей женской жизни всего, о чем она могла только мечтать: мужа, детей, волнистой собаки и даже террасы с видом на море. Но, даже не зная этих убийственных для самолюбия подробностей, она ясно видела перед собой крутую девицу, которая определенно не работает и пользуется при этом избыточными материальными ресурсами. А у нее-то самой все было совсем не так - понятно, что она бесилась.

Но хуже (я же начал о смешном) было то, что Коломбина решила, что она проигрывает блондинке в привлекательности.

А это было не так. Потому что в Коломбине, с ее черным, мистическим, мортальным нутром притягивающей силы было не меньше, а больше, чем в ванильной простодушной Мальвине. Другой вопрос, что неуверенность, которая могла напасть на нее в подобной вот ситуации, могла существенно размыть эту силу и даже, боюсь признаться, сделать Коломбину отчасти смешной (например, она начинала в общении слегка подтормаживать, словно не могла выбрать, как правильно себя вести).

***

Дело было, конечно, в психологии. Коломбина, к несчастью, не считала образ ведьмы органичным своей “истинной” природе, она считала его всего лишь лучшим выбором из тех, что были для нее доступны. Другими словами, она недостаточно себя ценила, и это было, конечно, слабостью. А еще она внутри себя была уверена, что мужчины предпочитают блондинок. Она бы и красилась в блондинку, только ей слишком очевидно не шло - в качестве блондинки ее предпочитали гораздо реже!

Ну, в общем, я к тому, что если бы Коломбину и Мальвину продать в публичный дом, то еще вопрос, кто из них там пользовался бы наибольшим спросом. Может, и поровну, а может, Коломбина бы даже была впереди, то есть клиенты ее выбирали бы чаще. Хотя… Мальвина ведь добрая, мягкая, простая, услужливая, она бы там не выпендривалась и не качала права, а делала как скажут - вот ее бы, наверное, все любили, включая администрацию. Хотя, конечно, немножко и ездили бы на ней. А Коломбина, конечно, была бы штучкой с претензиями, вела бы себя принцессой, при этом бы жадничала, интриговала, добивалась клиентов получше, устраивала бы злобные истерики, в потом, конечно, сама бы вошла в администрацию и стала погонять других девушек. Натура везде себя проявит! Короче, ни к чему было Коломбине тушеваться.

Впрочем... я, конечно, некий обобщенный публичный дом нарисовал, мультинациональный (или мультикультурный, как правильно?), а в определенных частях света беляночка Мальвина пошла бы нарасхват. А в других, конечно, Коломбина - где-нибудь, я не знаю, подальше от экватора. Внешность же ничего не значит, все от контекста зависит. Поэтому у нас и говорят в Школе отношений, что надо не только себя улучшать, но еще искать места спроса на те ресурсы, которые у вас уже имеются.

***

Мальвина, кстати, при всей своей жизнерадостности была немножко (а я бы сказал, что даже очень хорошо) выдрессирована. Я не знаю, как это толком объяснить, но квалифицированному наблюдателю со стороны враз бы стало заметно, что она, делая что-то, словно прежде сверяется внутри себя с неким списком, где сказано, разрешено ли это делать, а если разрешено, то какая предписана для этого случая процедура - и такое поведение у нее в крови. Я даже позволю себе еще больше накрутить: видно было, что в каждом шаге своем она хочет немножко выйти за рамки этого списка - и даже что это у нее входит в приятную привычку. Словно она знает, что маленькие отступления от жестких - хотя, возможно, и не формализованных - правил могут доставить их строгому источнику неудовольствие, но все равно на это идет, и даже намеренно, с неким вызовом. Может быть, и само появление ее в этом кафе уже было нарушением протокола. И ее улыбчивость, и то, как она поправляла сзади футболку, выкатывая из-под курточки свой огромный бюст, и как томно она заказывала покрасневшему официанту панакоту, упирая в меню красивым пальцем и постукивая под столиком красивой ногой - все казалось некоей демонстрацией и саботажем, адресованном куда-то “наверх”.

Вот так и начинаются революции в семьях - с вещей, которые выглядят детскими играми, невинными шалостями. Сегодня не заколола волосы, завтра громко засмеялась, послезавтра позволила себе сладкое, потом книжку не ту выбрала почитать, купила без спроса туфли на высоком каблуке... скажут, а что такого, разве это не нормально? Это же пустяки, за которые не то что выговаривать, а даже внимание на них обращать неприлично, так ведь? Сегодня другое время, не те порядки, сегодня ни заставлять, ни приказывать ни-ни, это несовременно, сегодня же гугл и прозрачные границы. И даже старые пни, вроде Панталоне, не могут больше держать своих молодых и красивых жен, вроде Мальвины, в прежней узде.

Это все так, и я чертовски согласен, и сам за позитивную мотивацию в любых отношениях, но все же считаю своим долгом довести до вашего сведения, дорогие мои друзья, что у Мальвины через полчаса назначено свидание. Вот как, ё, доигрались в либерализм, черт возьми! Впрочем, это, конечно, личная ответственность каждого и личный выбор... Кстати, воображаю, как удивилась бы Коломбина, если бы узнала, что свидание у Мальвины с тем же, с кем собирается встречаться и она. У них, что ли, общее свидание?

Но Коломбина этого не знала - поскольку она вообще про Мальвину ничего не знала, кроме того, что та ей сейчас ужасно мозолит глаза. Да и люди в холле, наблюдай они со стороны, тоже, скорей всего, ничего бы про их эмоции и мысли не поняли. Автору-то хорошо громоздить этаж на этаж во внутреннем мире героев, а вот их внешние проявления это большой вопрос. Хотя не такой уж большой - люди не видят того, о чем не догадываются, вот и все. А если им что-то интересно, то они разглядят, будьте уверены, и то, чего нет.

***

Коломбина между тем немного подняла руку и пошевелила пальцами - типа, одновременно такой тест: если официант на нее сейчас смотрит, он подойдет. Она собиралась расплатиться.

Официант не смотрел и, понятно, не подошел. Но рука Коломбины повисла в воздухе - явление, которое называется трансовой каталепсией и случается, когда у человека во время реализации какого-то моторного действия возникли более важные дела, и действие "забылось" в процессе - потому что Коломбина внезапно увидела Принца. Она так и осталась сидеть с поднятой рукой какое-то время - казалось, что она то ли хочет привлечь чье-то внимание в холле, то ли погладить невидимую собаку.

 

Далее: "Sale"