В ходе последнего затянувшегося обсуждения идеи «жизни как ответа», была затронута тема связи религии и культуры, о которой хочется написать отдельно. До какой степени мы свободны в выборе личной вера, или в какой степени вера обусловлена культурным контекстом и такими факторами, как, например, конкретная языковая среда?

Мне здесь хочется привлечь концепцию одновременности, которая упоминалась в разговоре о возможности действия и его осознавания. С одной стороны, безусловно, культурный контекст формирует наше восприятие. С другой стороны культурный контекст сам по себе не является какой-то застывшей формой. Это система связей и соглашений, на которую мы сами оказываем (или можем оказывать) влияние.

Можно ли исповедовать индуизм, не родившись в Индии?

Могу ли я исповедовать, скажем, индуизм, вне его культурного контекста? Строго говоря, едва ли, если говорить о принадлежности к общности людей, исповедующих индуизм, поскольку это противоречит нормам индуизма. (Хотя с буддизмом в этом отношении намного проще.) Но вот интересно, насколько то, как мы, живя в России и вдохновляясь чтением Бхагават Гиты (в переводе), представляем себе приверженность индуизму, соответствует представлениям о приверженности индуизму носителя традиции? Или, например, как понимать утверждение практикующего пару лет инструктора, о том, что он преподаёт "индийскую классическую йогу"? И отдельный вопрос, зачем русскому человеку йога в её чистом "индийском классическом" варианте...

Почему кто-то носит на груди тибетский Ом и не хочет носить крестик?

Еще интересно, почему, собственно, нас привлекают, скажем, восточные религиозно-философские системы, в то время как христианство мало кого сегодня вдохновляет. Мне кажется, это отчасти связано как раз с отвлеченностью для нас идей индуизма (буддизма, даосизма) от культурного контекста. – Для нас это некоторым образом что-то свежее, не отягощенное излишней жёсткостью ритуалов, обычаев, института церкви. Мы и ритуалы этих систем воспринимаем больше как явления искусства. Что по понятным причинам затруднительно для нас в случае православия.
И, может быть, в какой-то мере атрибуты другой культурной традиции олицетворяют для нас возможность свободного выбора своей веры.

Я клоню к тому, что воспринимая какие-то идеи из "окружающей" (по отношению к нашему культурному контексту) среды, мы на самом деле их трансформируем. И если теперь с этой позиции вернуться к "родному" культурному контексту, то ведь и он трансформируется, обогащаясь за счет влияния "извне". И что еще прекраснее, мы можем быть активными участниками этих трансформаций, направляя и обогащая их нашей собственной индивидуальностью.

Поток изменений

Я даже подозреваю, что культурный контекст еще более зыбок, чем может показаться. И что на самом деле нигде не существует сегодня никакой индийской классической йоги. Сколь бы ни были усердны хранители традиций, древние традиции остаются в прошлом, во времени своего расцвета, в том времени, когда они были настоящим, а не древним, а сегодня есть лишь наши представления о них, наши интерпретации идей и концепций, которые являются ответом нашему настоящему.

И эти трансформации мне кажутся проявлением самой сущности жизни. Культурный контекст это проекция, одно из множества возможных описаний, отражений Реальности в одной из граней Существования. Мир изменяется каждую минуту, вместе с нашими способами описания его. И мы являемся частью этих изменений. Поток изменений проходит сквозь нас, или, может быть, мы и есть этот поток, его течение... Наше сознание – светящаяся частица океана сознания, заполняющего Вселенную, частица текучего мира, пространства, переливающегося всем множеством возможностей.