Колонка
Вообще-то сначала я хотела написать про доктора Хауза. Даже начала собирать мысли, рассыпанные по заметкам, обрывкам разговоров, записочкам "для себя". Смела все в кучу, чтобы выудить из нее что-то ценное. И опешила: оказывается, я смотрю Хауза с 2008 г. и наговорила о нем всяких разностей на 10 страниц плотненького текста.
За эти 3 с лишним года Хауз проделал длинный путь, меня моя дорога то уводила, то возвращала к нему. Мы встречались на пригорках, в узких переулках или на темных задних дворах. Свет падал иначе, падал снег, а может, дул ветер. Все текло и изменялось, и это оказывалось заметным, когда я смотрела на того, кто назывался по-прежнему, но был другим. И взгляд мой тоже был не таким, как раньше.
Эта мистерия изменений продолжается до сих пор. Однако я знаю, что Хауз, увы, кончится гораздо раньше, чем завершится мой собственный сюжет.
Но у меня есть вечные спутники.
Не вымышленные, совершающие свой реальный жизненный путь. Встречи с ними иногда разделены годами, но не прерываются совсем. Возвращение к ним делает очевидными перемены в них и во мне. И испытываешь радость от того, что есть на свете эти блуждающие ориентиры.
Александр Васильев. Я слушаю Сплин с 1998 г. Его трэки - самые многочисленные в моем альбоме воспоминаний. Он растет как поэт, мужает как человек. Мы почти точные ровесники, я попадаю в его шаги, мы умираем вместе.
Эдуард Лимонов. Истинный Воин. Человек, который возвращает мне счастье быть собой, даже когда ты смешон и отвергнут, нищ и бос, одинок и не понят. Что бы он ни делал, я уверена в его честности. Мы оцениваем жизнь одинаково, не сговариваясь. Один из последних героев в том самом античном смысле этого слова.
Виктор Пелевин. Я верю в его маркетинговый гений и подлинность духовного поиска – одновременно. Он умеет продавать то, что трогает во мне «главные» вещи. Мне важно с каждой новой книгой заставать его, как на фотографии, с новым выражением лица в разукрашенной толпе монструозных персонажей.
Ларс фон Триер. «Рассекая волны», «Идиоты», «Догвиль» - это и другое было очень важным. Но после «Антихриста» во мне нет сомнений: я знаю о Триере все. Наши рецепторы настроены на одну радиостанцию иррационального страдания и тоски. Пусть эта волна носит некрасивое название «клиническая депрессия».
Я и они… Мы глубоко законспирированные разведчики в тылу врага. Мы встречаемся на явочных квартирах, но даже там не называем друг друга по именам. Я получаю их радиограммы и отвечаю измененным ритмом сердца.
Если что-то случится с одним из них, то конфигурация моей жизни необратимо изменится. Я буду знать, что смерть уже началась.
Мои спутники. Части моей планетарной системы. Органы моего ментального тела.